By Вайлд любит лолиточку
кровь из носу, как круто *Г*За окном начал дуть ветер, деревья убито склонили свои ветви к земле, уже давно привыкшие к такой экзекуции. Буйство ярких красок постепенно сменял серый цвет, который напоминал о скором приближении зимы и еще более сильных холодов. Русоволосая молодая леди уныло постучала длинным ногтем по стеклу, и уселась на невысокий подоконник.
Эти гостевые комнаты - жуть как удобны и теплы, видимо, все, что тут есть, делалось с какой-то там невыносимой любовью, которую Клаудия и знать не знает.
Ветер подул еще сильнее и ветка большого дерева начала призывно стучать в окно, словно прося впустить ее в здание, погреться.
Небольшая комната в фиолетовых тонах успокаивала её, вводила в некоторый транс, навевала сонливость.
Большая двуспальная кровать под балдахином - в этом доме все кровати однотипны - небольшие тумбочки с обеих сторон от кровати. Письменный стол, что находится в углу, совсем недалеко от окна. Большой персидский ковер с замысловатым узором на полу, по нему так приятно ходить босиком. Тяжелые занавески густо-фиолетового цвета, полумрак в комнате. За те пару часов, что она тут сидит, это стало уже привычным и не очень привлекало внимания. Где-то на посылках у очередного своего бессмысленного хотения девушка встала с подоконника и мелодично начала хрустеть своими же костями. Просидев два часа почти неподвижно, женщина искренне удивлялась, как же так у нее не затекло вообще все, что могло бы затечь. Ноги были немного ватные, из-за чего быстрые движения выходили слишком дерганными, рваными, сопровождались совсем не столь мелодичным, как хруст, покачиванием.
Поправив длинные волосы, которые, кажется, из-за частых движений головы, превратились в воронье гнездо, Клаудия направилась к двери. Хоть и от прежней аккуратности и элегантности ничего не осталось, но шаги казались легкими.
Девушка провела здесь уже около двух месяцев. И давно привыкла, что всё подается на блюдечке с голубой каемочкой. Каждая вещь в этом доме, какая – то деталь интерьера или просто букет цветов – дорогая, с любовью сделанная Графом. И всё для того, чтобы невольная пленница Ноев изменила свое мнение.
На самом деле русая давно смирилась со всем, что ждало ее далее. Просто характер и привычки, воспитание – не давали ей поблажек, не разрешали сломаться и подчиниться власти Ноев. Единственный человек (или не совсем), кому она доверяла, пожалуй, была Роад. Девочка умудрялась ее развлекать даже будучи сама в глубокой девичьей депрессии по поводу сломанного ногтя и подобного.
Однако со временем один из Ноев всё же начал качать права по поводу и без. Тикки Микк.
С ним молодая особа встретилась год назад, плюс минус месяц. На балу, в Венеции. Клаудия не могла оторвать взгляд от золотистых глаз, от светлой и нежной улыбки. Они протанцевали весь вечер, и девушка не задумывалась, как зовут ее спутника на этот вечер. – Просто Господин, - мужчина прикрыл глаза, темные ресницы дрогнули.
И Гарсия влюбилась.
А после произошло нечто такое, что даже Графа рассмешило – малыш Тикки взял да и похитил девицу. Ну не настолько она хорошая собой, чтобы так рисковать. Да еще и в клетку, да не в простую, а в золотую…
Клаудии всю жизнь нравилась свобода. Будучи вольной птицей, с ненастоящими крыльями, но всё же! - чем может погордиться не каждый, девушка готова была положить жизнь на служение Богу, как настоящий ангел, который благодарен тому, что ему оказала судьба. Как жаль, что девушка не ценила того, что у нее есть. Оказавшись в плену, в клетке, в тюрьме, отделяющей ее от лазурного цвета неба, солнца... Даже Бога.
В подобной ситуации русая оказалась впервые. Один день она отвергала происходящее, дралась с малявкой, что должна была ее , проигрывая, ее вера и надежда продолжала цвести внутри алым, граненым цветком. На второй день девушка, более-менее утихомиренная, но все еще бойкая и принципиальная, отослала Графа к собственным же чертям. На хрен, проще говоря. Обида таилась и разрасталась, а экзорцистка, спустя целую неделю борьбы с замкнутым пространством, перестала есть, пить, да и вообще излишне шевелиться. Может быть, тогда, ее переведут в место повеселее? Или посвободнее? Девушка не впервой пыталась пробить местную защиту – и все тщетно, несмотря на то, что у Комуи она была не последним слабаком и трусом в Ордене. Атмосфера давила на бедную психику, не знавшую плена, непокорная сущность не могла смириться с таким положением дел. Дела же, в отместку, шли куда хуже предполагаемого. Семь дней прошли так медленно, будто тянулись, словно карамель. Вот и сам Фаворит Графа пожаловал в уютные, но даму абсолютно не интересовавшие, покои.
На самом деле, слушать мужчину тоже не было и единого желания. Ангел просто сидела на полу, разглядывая все вокруг, ища цепким взглядом ярко-зеленых глаз какую-либо брешь. Но все же, то ли в дань уважения, то ли совсем от скуки, пришлось вслушаться в слова пришедшего. Находясь в относительной тишине столько времени, девушка, не привыкшая к подобному обращению к своему прекрасному телу, посторонние звуки были счастьем. Несчастьем был обладатель голоса, тон которого зачаровал не одного парня, что уж говорить о совращенных им девушка. Ну, так считала сама потерпевшая.
-Тикки, почему ты обманул меня?
Мужчина лишь удостоил ее молчаливым взглядом. Знала бы эта идиотка, как долго он искал ей подобную, такую же нежную, по – детски наивную, верящую каждому его слову. – Я не хотел тебя отпускать. Ты не представляешь, каково это – быть не таким, как остальные, не знать теплоты людских чувств и прочей сопливости, - небрежно бросил ей Ной, проходя по комнате. – Хорошо тебя Граф устроил, не поспоришь. И чем ты недовольна, любовь моя?
А девушка уже была готова захлебнуться от негодования. Да что этот… это исчадие ада может знать о ней?! Видимо, Микк имел особенную способность даже для одного из Четырнадцати Ноев. Умудрялся раздражать любого, кто был ему дорог. А, возможно, это была всего лишь черта его непокорного общественности характера – на всё Тикки, даже чего не знал, всегда имел свое собственное, неоспоримое по его пониманию, мнение. – Ты не должна сопротивляться. Всё равно ты будешь принадлежать мне, - брюнет тихо засмеялся. Бархатный голос на долго еще засел в голове русоволосой. –И что прикажешь мне делать?
Ной смотрел на нее необычным, таким не свойственным ему холодным взглядом. –Мне придется взять тебя силой, подчинить. – голос стал таким же морозным, ледяным, как и глаза мужчины. Девушка почувствовала на своих руках что – то необычное, а потом поняла – это далеко не нежно-ванильные касания, или же прикосновение губ. Это наручники. И ими она приковала к изголовью кровати.
-Ты зря мне сопротивлялась всё это время. Лучше было бы, если бы ты, Клаудия, - мужчина аккуратно присел возле ее ног и улыбнулся. Да, действительно. Сейчас она выглядела еще более желанно, эротично. Испуганные глаза, покрасневшие щечки и приоткрытый влажный ротик. Сейчас бы девушка не завела только бревно, признаться. Тикки прикоснулся к низу ее животика, потом медленно провел вниз и надавил пальцами на промежность.
Русоволосая коротко вскрикнула и выдохнула, прикусив губки до крови. Внизу загорелось, девушка шумно задышала, выгибаясь до хруста и тщетно стараясь освободить руки. Запястья были натерты уже до крови, та стекала тонкими и аккуратными, словно татуировка, струйками, некоторые капли попали на шелковую наволочку подушки.
Тикки навис над ней, внимательно всматриваясь в светлые глаза русой. Та надула аккуратные и без того пухлые губки, пряча зеленоватый свет под ресницами. Прикосновение губ казалось каким – то призрачным. Клаудия выдохнула. Теплые и сухие.
Мужчина времени даром не терял. Сказался давний поиск единственной и неповторимой. Нежная блузка была разорвана и брошена на пол, юбка нашла свое место на столе.
Клаудия подрагивала всем телом, испуганными глазами гладя на мужчину. Тикки только вздыхал. Какая же она миленькая. Губки, приоткрытые стальные глаза, сведенные ножки и подрагивающая грудка. Такая, как ему нравилась. В меру упругая, осторожно очерченая. Линия силуэта, выступившие капельки пота на ее щечке... Мужчина улыбнулся и прижался к ней низом живота, трясь о промежность грубой тканью брюк. Девушка выгнулась и застонала, дергая руками, стараясь их освободить. Хотя воевать с Микком на любом фронте довольно опасно. Брюнет мягко улыбнулся. -Ты ужасно глупая девочка, - пальцы скользнули в ее лоно, Гарсия издала стон-хрип и закатила глаза. -Ты действительно уверенна, что готова противостоять мне? - Ной навалился на нее всем весом, затем оттянул набухшие соски. Русая дернулась и разрядилась со всхлипом, сжав ручки в кулачки. Все надежды на чудесное исбавление ушли в небытие , как и здравый смысл. Теперь девушка только блядски подмахивала бедрами, порой прогибаясь под весом мужчины.
Тот продолжал грубо двигать в ней рукой. Самому казалось, что больше ничего нет. Ни ордена с его несчастными недоразвитыми экзорцистами, ни Графа и остальных Ноев. Ах да, у них же скоро семейный ужин. Мужчина выпрямил спину и поправил галстук, затем вовсе его развязал. Нет, еще успеет переодется или принять душ. А вот с этой... Тикки медленно повернул девушку так, чтобы ножки оказались широко разведены, и все было напоказ. Клаудия что-то пискнула про то, что ей стыдно, но брюнет не обратил внимания. Язык прошелся по складкам, девушка вытянулась в струнку и мысленно попросила всех Богов больше так не издеваться над ней. Уж лучше он просто возьмет ее во все дыры, как хочет, но больше не будет сладких пыток, которым будто нет конца. Мужчина усмехнулся и оттянул пересохшими губами бусинку клитора, массируя его кончиком языка. Лишь бы не разоралась и не разбудила недавно уснувшую сном сурка младшую Камелот. Иначе огласки и компромата на парочку не избежать. Он отстранился и провел языком по бедру, медленно до ходя до второго отверстия. Пальцами мужчина принялся разрабатывать его, не заботясь о русой. Девушка мелко дрожала от волн боли, но не позволяла кричать или молить его о пощаде. Брюнет сощурился и расстегнул ширинку брюк. Хоть как-то бы поощрила его старания. Ведь не только ему будет хорошо, ведь так? А эта девчонка изо всех сил стоит из себя неприступную, холодную и высокомерную. При этой мысли Ной выдохнул ей на ушко и шлепнул по бедру, трясь набухшей головкой о половые губки русой. Та только припдняла бедря. Смирилась с безвыходным положением. Уж куда приятнее будет не чувствовать боли, чем потом мучиться от разрывов внутри. Мужчина кивнул и принялся медленно проникать. Он бы развлек ее Тизами внутри матки, но даже ему это казалось через чур кровавым действом. Служанки меняли простыни и все постельное белье каждый день. Но такие пятна не вывел бы никакой скипидар или чем там они обычно трут такое дело. Тикки усмехнулся и протиснулся дальше в ее лоно. Клаудия вскрикнула, на глазах выступили слезы. Зубы пришлось сильно сжать, чтобы не закричать. Не была девственностей, не первый раз было так резко, но девушка и в двадцать лет оставалась узкой, как семиклассница. Да и хорошо - так посчитал Ной. Он медленно двигался в ней, расстягивая момент. Давно не имел такую замечательную девочку во всех смыслах. И красивая, и подготовленная к жесткости с его стороны. Не стала визжать, умолять о скоропостижной смерти... Роад ей что-ли ликбез проводила? Ной оттянул зубами мочку ее ушка, слушая тихие стоны и шумное дыхание русой. Она прогнулась и сжалась в комок. Наручники исчели - Микк решил позволить ей удовлетворять себя руками, если она того пожелает. Девушка тут же оттянула соски и позвала его по имени, насаживаясь на всю длинну. Головка уперлась в шейку матки, и мужчина тихо простонал, начиная массировать плотью стенки ее лона. Клаудия прикрыла глаза и прошлась пальчиками по клитору, принимая гладить его. Чаще всего получала клиторальный оргазм, но и сейчас была на грани. Девушка уткнулась в его плечо и попыталась приподнять бедра. Микк удержал ее и продолжил движения, прижав ее к себе. Не сейчас, она не должна все портить именно в тот момент, когда ему стало поистинне хорошо с ней. Да и вообще, первый раз за несколько сотен лет с женщиной. Ной сдавленно простонал и погладил ее по волосам, проводя языком за ушком. Гарсия хрустнула чем-то в спине и разрядилась, издавая тонкий стон. Брюнет отстранился и уложил ее по-удобнее, поглаживая соски. И самому оставалось совсем немного до кульминации. Все чувства: боль, тепло к этой женщине, называемое нежностью, может... Может, это была даже своеобразная любовь. Он прикрыл глаза и вышел, медленно разряжаясь ей на грудь. Девушка разочарованно охнула и уткнулась ему в плечо. Микк нашел место у нее на затылке, нежно целуя русую. Нужно сделат так, чтобы она все забыла. Иначе после перестанет с ним разговаривать. Хотя и до того была не особа многословна... Мужчина хрипло откашлялся и медленно поднялся. Клаудия Гарсия тоже села, собирая по кровати какие-то куски ткани. Видимо, были простыней. Девушка завернулась в них с головой и задрожала, всхлипывая. Мужчина фыркнул. Ага, теперь начала рыдать, как умалишенная. Почему все в момент секса думают тем, что спереди, а потом начинаются истерика на истерике и тихий шепот "какой же дурой я была..."? Микк кое-как натянул и оправил смятый костюм. Причесался рукой. Вышло из серии "встал-пошел". Да и так сойдет. -Удачи, - Ной без удовольствия погладил ее по спине, только чтобы успокоить. -Одевайся. Приводи себя в порядок. К восьми часам спускайся в зал, - мужчина медленно направился к двери и вздохнул. Девушка вздрогнула и резко обернулась. В глазах помутнело. Граф иногда позволял стирать жертвам память о случившемся. Теперь Гарсия будет упорно думать, что это был всего-лишь сон не из приятных...
кровь из носу, как круто *Г*За окном начал дуть ветер, деревья убито склонили свои ветви к земле, уже давно привыкшие к такой экзекуции. Буйство ярких красок постепенно сменял серый цвет, который напоминал о скором приближении зимы и еще более сильных холодов. Русоволосая молодая леди уныло постучала длинным ногтем по стеклу, и уселась на невысокий подоконник.
Эти гостевые комнаты - жуть как удобны и теплы, видимо, все, что тут есть, делалось с какой-то там невыносимой любовью, которую Клаудия и знать не знает.
Ветер подул еще сильнее и ветка большого дерева начала призывно стучать в окно, словно прося впустить ее в здание, погреться.
Небольшая комната в фиолетовых тонах успокаивала её, вводила в некоторый транс, навевала сонливость.
Большая двуспальная кровать под балдахином - в этом доме все кровати однотипны - небольшие тумбочки с обеих сторон от кровати. Письменный стол, что находится в углу, совсем недалеко от окна. Большой персидский ковер с замысловатым узором на полу, по нему так приятно ходить босиком. Тяжелые занавески густо-фиолетового цвета, полумрак в комнате. За те пару часов, что она тут сидит, это стало уже привычным и не очень привлекало внимания. Где-то на посылках у очередного своего бессмысленного хотения девушка встала с подоконника и мелодично начала хрустеть своими же костями. Просидев два часа почти неподвижно, женщина искренне удивлялась, как же так у нее не затекло вообще все, что могло бы затечь. Ноги были немного ватные, из-за чего быстрые движения выходили слишком дерганными, рваными, сопровождались совсем не столь мелодичным, как хруст, покачиванием.
Поправив длинные волосы, которые, кажется, из-за частых движений головы, превратились в воронье гнездо, Клаудия направилась к двери. Хоть и от прежней аккуратности и элегантности ничего не осталось, но шаги казались легкими.
Девушка провела здесь уже около двух месяцев. И давно привыкла, что всё подается на блюдечке с голубой каемочкой. Каждая вещь в этом доме, какая – то деталь интерьера или просто букет цветов – дорогая, с любовью сделанная Графом. И всё для того, чтобы невольная пленница Ноев изменила свое мнение.
На самом деле русая давно смирилась со всем, что ждало ее далее. Просто характер и привычки, воспитание – не давали ей поблажек, не разрешали сломаться и подчиниться власти Ноев. Единственный человек (или не совсем), кому она доверяла, пожалуй, была Роад. Девочка умудрялась ее развлекать даже будучи сама в глубокой девичьей депрессии по поводу сломанного ногтя и подобного.
Однако со временем один из Ноев всё же начал качать права по поводу и без. Тикки Микк.
С ним молодая особа встретилась год назад, плюс минус месяц. На балу, в Венеции. Клаудия не могла оторвать взгляд от золотистых глаз, от светлой и нежной улыбки. Они протанцевали весь вечер, и девушка не задумывалась, как зовут ее спутника на этот вечер. – Просто Господин, - мужчина прикрыл глаза, темные ресницы дрогнули.
И Гарсия влюбилась.
А после произошло нечто такое, что даже Графа рассмешило – малыш Тикки взял да и похитил девицу. Ну не настолько она хорошая собой, чтобы так рисковать. Да еще и в клетку, да не в простую, а в золотую…
Клаудии всю жизнь нравилась свобода. Будучи вольной птицей, с ненастоящими крыльями, но всё же! - чем может погордиться не каждый, девушка готова была положить жизнь на служение Богу, как настоящий ангел, который благодарен тому, что ему оказала судьба. Как жаль, что девушка не ценила того, что у нее есть. Оказавшись в плену, в клетке, в тюрьме, отделяющей ее от лазурного цвета неба, солнца... Даже Бога.
В подобной ситуации русая оказалась впервые. Один день она отвергала происходящее, дралась с малявкой, что должна была ее , проигрывая, ее вера и надежда продолжала цвести внутри алым, граненым цветком. На второй день девушка, более-менее утихомиренная, но все еще бойкая и принципиальная, отослала Графа к собственным же чертям. На хрен, проще говоря. Обида таилась и разрасталась, а экзорцистка, спустя целую неделю борьбы с замкнутым пространством, перестала есть, пить, да и вообще излишне шевелиться. Может быть, тогда, ее переведут в место повеселее? Или посвободнее? Девушка не впервой пыталась пробить местную защиту – и все тщетно, несмотря на то, что у Комуи она была не последним слабаком и трусом в Ордене. Атмосфера давила на бедную психику, не знавшую плена, непокорная сущность не могла смириться с таким положением дел. Дела же, в отместку, шли куда хуже предполагаемого. Семь дней прошли так медленно, будто тянулись, словно карамель. Вот и сам Фаворит Графа пожаловал в уютные, но даму абсолютно не интересовавшие, покои.
На самом деле, слушать мужчину тоже не было и единого желания. Ангел просто сидела на полу, разглядывая все вокруг, ища цепким взглядом ярко-зеленых глаз какую-либо брешь. Но все же, то ли в дань уважения, то ли совсем от скуки, пришлось вслушаться в слова пришедшего. Находясь в относительной тишине столько времени, девушка, не привыкшая к подобному обращению к своему прекрасному телу, посторонние звуки были счастьем. Несчастьем был обладатель голоса, тон которого зачаровал не одного парня, что уж говорить о совращенных им девушка. Ну, так считала сама потерпевшая.
-Тикки, почему ты обманул меня?
Мужчина лишь удостоил ее молчаливым взглядом. Знала бы эта идиотка, как долго он искал ей подобную, такую же нежную, по – детски наивную, верящую каждому его слову. – Я не хотел тебя отпускать. Ты не представляешь, каково это – быть не таким, как остальные, не знать теплоты людских чувств и прочей сопливости, - небрежно бросил ей Ной, проходя по комнате. – Хорошо тебя Граф устроил, не поспоришь. И чем ты недовольна, любовь моя?
А девушка уже была готова захлебнуться от негодования. Да что этот… это исчадие ада может знать о ней?! Видимо, Микк имел особенную способность даже для одного из Четырнадцати Ноев. Умудрялся раздражать любого, кто был ему дорог. А, возможно, это была всего лишь черта его непокорного общественности характера – на всё Тикки, даже чего не знал, всегда имел свое собственное, неоспоримое по его пониманию, мнение. – Ты не должна сопротивляться. Всё равно ты будешь принадлежать мне, - брюнет тихо засмеялся. Бархатный голос на долго еще засел в голове русоволосой. –И что прикажешь мне делать?
Ной смотрел на нее необычным, таким не свойственным ему холодным взглядом. –Мне придется взять тебя силой, подчинить. – голос стал таким же морозным, ледяным, как и глаза мужчины. Девушка почувствовала на своих руках что – то необычное, а потом поняла – это далеко не нежно-ванильные касания, или же прикосновение губ. Это наручники. И ими она приковала к изголовью кровати.
-Ты зря мне сопротивлялась всё это время. Лучше было бы, если бы ты, Клаудия, - мужчина аккуратно присел возле ее ног и улыбнулся. Да, действительно. Сейчас она выглядела еще более желанно, эротично. Испуганные глаза, покрасневшие щечки и приоткрытый влажный ротик. Сейчас бы девушка не завела только бревно, признаться. Тикки прикоснулся к низу ее животика, потом медленно провел вниз и надавил пальцами на промежность.
Русоволосая коротко вскрикнула и выдохнула, прикусив губки до крови. Внизу загорелось, девушка шумно задышала, выгибаясь до хруста и тщетно стараясь освободить руки. Запястья были натерты уже до крови, та стекала тонкими и аккуратными, словно татуировка, струйками, некоторые капли попали на шелковую наволочку подушки.
Тикки навис над ней, внимательно всматриваясь в светлые глаза русой. Та надула аккуратные и без того пухлые губки, пряча зеленоватый свет под ресницами. Прикосновение губ казалось каким – то призрачным. Клаудия выдохнула. Теплые и сухие.
Мужчина времени даром не терял. Сказался давний поиск единственной и неповторимой. Нежная блузка была разорвана и брошена на пол, юбка нашла свое место на столе.
Клаудия подрагивала всем телом, испуганными глазами гладя на мужчину. Тикки только вздыхал. Какая же она миленькая. Губки, приоткрытые стальные глаза, сведенные ножки и подрагивающая грудка. Такая, как ему нравилась. В меру упругая, осторожно очерченая. Линия силуэта, выступившие капельки пота на ее щечке... Мужчина улыбнулся и прижался к ней низом живота, трясь о промежность грубой тканью брюк. Девушка выгнулась и застонала, дергая руками, стараясь их освободить. Хотя воевать с Микком на любом фронте довольно опасно. Брюнет мягко улыбнулся. -Ты ужасно глупая девочка, - пальцы скользнули в ее лоно, Гарсия издала стон-хрип и закатила глаза. -Ты действительно уверенна, что готова противостоять мне? - Ной навалился на нее всем весом, затем оттянул набухшие соски. Русая дернулась и разрядилась со всхлипом, сжав ручки в кулачки. Все надежды на чудесное исбавление ушли в небытие , как и здравый смысл. Теперь девушка только блядски подмахивала бедрами, порой прогибаясь под весом мужчины.
Тот продолжал грубо двигать в ней рукой. Самому казалось, что больше ничего нет. Ни ордена с его несчастными недоразвитыми экзорцистами, ни Графа и остальных Ноев. Ах да, у них же скоро семейный ужин. Мужчина выпрямил спину и поправил галстук, затем вовсе его развязал. Нет, еще успеет переодется или принять душ. А вот с этой... Тикки медленно повернул девушку так, чтобы ножки оказались широко разведены, и все было напоказ. Клаудия что-то пискнула про то, что ей стыдно, но брюнет не обратил внимания. Язык прошелся по складкам, девушка вытянулась в струнку и мысленно попросила всех Богов больше так не издеваться над ней. Уж лучше он просто возьмет ее во все дыры, как хочет, но больше не будет сладких пыток, которым будто нет конца. Мужчина усмехнулся и оттянул пересохшими губами бусинку клитора, массируя его кончиком языка. Лишь бы не разоралась и не разбудила недавно уснувшую сном сурка младшую Камелот. Иначе огласки и компромата на парочку не избежать. Он отстранился и провел языком по бедру, медленно до ходя до второго отверстия. Пальцами мужчина принялся разрабатывать его, не заботясь о русой. Девушка мелко дрожала от волн боли, но не позволяла кричать или молить его о пощаде. Брюнет сощурился и расстегнул ширинку брюк. Хоть как-то бы поощрила его старания. Ведь не только ему будет хорошо, ведь так? А эта девчонка изо всех сил стоит из себя неприступную, холодную и высокомерную. При этой мысли Ной выдохнул ей на ушко и шлепнул по бедру, трясь набухшей головкой о половые губки русой. Та только припдняла бедря. Смирилась с безвыходным положением. Уж куда приятнее будет не чувствовать боли, чем потом мучиться от разрывов внутри. Мужчина кивнул и принялся медленно проникать. Он бы развлек ее Тизами внутри матки, но даже ему это казалось через чур кровавым действом. Служанки меняли простыни и все постельное белье каждый день. Но такие пятна не вывел бы никакой скипидар или чем там они обычно трут такое дело. Тикки усмехнулся и протиснулся дальше в ее лоно. Клаудия вскрикнула, на глазах выступили слезы. Зубы пришлось сильно сжать, чтобы не закричать. Не была девственностей, не первый раз было так резко, но девушка и в двадцать лет оставалась узкой, как семиклассница. Да и хорошо - так посчитал Ной. Он медленно двигался в ней, расстягивая момент. Давно не имел такую замечательную девочку во всех смыслах. И красивая, и подготовленная к жесткости с его стороны. Не стала визжать, умолять о скоропостижной смерти... Роад ей что-ли ликбез проводила? Ной оттянул зубами мочку ее ушка, слушая тихие стоны и шумное дыхание русой. Она прогнулась и сжалась в комок. Наручники исчели - Микк решил позволить ей удовлетворять себя руками, если она того пожелает. Девушка тут же оттянула соски и позвала его по имени, насаживаясь на всю длинну. Головка уперлась в шейку матки, и мужчина тихо простонал, начиная массировать плотью стенки ее лона. Клаудия прикрыла глаза и прошлась пальчиками по клитору, принимая гладить его. Чаще всего получала клиторальный оргазм, но и сейчас была на грани. Девушка уткнулась в его плечо и попыталась приподнять бедра. Микк удержал ее и продолжил движения, прижав ее к себе. Не сейчас, она не должна все портить именно в тот момент, когда ему стало поистинне хорошо с ней. Да и вообще, первый раз за несколько сотен лет с женщиной. Ной сдавленно простонал и погладил ее по волосам, проводя языком за ушком. Гарсия хрустнула чем-то в спине и разрядилась, издавая тонкий стон. Брюнет отстранился и уложил ее по-удобнее, поглаживая соски. И самому оставалось совсем немного до кульминации. Все чувства: боль, тепло к этой женщине, называемое нежностью, может... Может, это была даже своеобразная любовь. Он прикрыл глаза и вышел, медленно разряжаясь ей на грудь. Девушка разочарованно охнула и уткнулась ему в плечо. Микк нашел место у нее на затылке, нежно целуя русую. Нужно сделат так, чтобы она все забыла. Иначе после перестанет с ним разговаривать. Хотя и до того была не особа многословна... Мужчина хрипло откашлялся и медленно поднялся. Клаудия Гарсия тоже села, собирая по кровати какие-то куски ткани. Видимо, были простыней. Девушка завернулась в них с головой и задрожала, всхлипывая. Мужчина фыркнул. Ага, теперь начала рыдать, как умалишенная. Почему все в момент секса думают тем, что спереди, а потом начинаются истерика на истерике и тихий шепот "какой же дурой я была..."? Микк кое-как натянул и оправил смятый костюм. Причесался рукой. Вышло из серии "встал-пошел". Да и так сойдет. -Удачи, - Ной без удовольствия погладил ее по спине, только чтобы успокоить. -Одевайся. Приводи себя в порядок. К восьми часам спускайся в зал, - мужчина медленно направился к двери и вздохнул. Девушка вздрогнула и резко обернулась. В глазах помутнело. Граф иногда позволял стирать жертвам память о случившемся. Теперь Гарсия будет упорно думать, что это был всего-лишь сон не из приятных...
@темы: фанфики, by Вайлд любит лолиточку